П`ятниця, 29.03.2024, 13:44Вітаю Вас Гость | RSS
Освіта-Плюс
Меню сайту
Наше опитування
Чи потрібні, на вашу думку, методисти?
Всего ответов: 262
Статистика

Онлайн всього: 1
Гостей: 1
Користувачів: 0

Каталог статей


Головна » Статті » Мої статті

Інтерв'ю Сергія Квіта журналу "Репортер" №39 від 7-13 листопада 2014 р.
Министр с образованием Сергей Квит, министр образования и науки, — о том, кто платит зарплату преподавателям Донбасса и будут ли признаваться выданные там аттестаты и дипломы — Расскажите, пожалуйста, что сегодня происходит в сфере образования на оккупированных территориях? — Вот вам перечень университетов, которые передислоцировали из так называемых ДНР и ЛНР. Всего 11 вузов, среди которых, например, Донецкий национальный университет, Донецкий национальный технический университет, Луганский национальный университет имени Тараса Шевченко, Луганский национальный аграрный университет. — А почему ни один университет не передислоцировали из Крыма? — Мы не наказываем университеты и поддерживаем тех, кто этого хочет сам. То есть мы перевезли те университеты, где были созданы рабочие группы, оргкомитеты, запустившие процесс переезда. Это произошло по их воле. Но важно понимать, что все не могут выехать. По разным причинам: кто-то запуган, у кого-то нет денег, у кого-то больные родственники, у кого-то пожилые родители, кто-то боится оставить дом или квартиру. У каждого свои жизненные обстоятельства. Разные ситуации бывают. Есть, например, люди из технических вузов, которые не выезжают, потому что не понимают, как они продолжат преподавать без всего необходимого технического оборудования, лабораторий и прочего. Поэтому они остаются. — Поддерживаете ли вы контакты с университетами, которые остались работать на мятежных территориях, через преподавателей, ректоров? — Да, конечно. Мне сейчас многие студенты и преподаватели пишут на электронную почту и в фейсбук. Требуют, чтобы перевели их университеты. «Почему не переводите?» — спрашивают. «Потому что я от вас впервые слышу о желании переехать», — часто отвечаю я. И рассказываю, как это делается, почему необходимо формирование рабочей группы. Очень важно, чтобы кто-то брал на себя ответственность по организации процесса. И тогда уже мы подключаемся, выстраиваем логику и алгоритм: что нужно для жизнедеятельности этого университета на другой территории. — Кто платит оставшимся в Донбассе преподавателям зарплату? — По информации, которой владею я, сепаратисты выдают им какие-то деньги, которые оформляются как материальная помощь. То есть регулярной зарплаты там нет, как нет банков и мирной жизни. Бывали случаи, когда к административным руководителям некоторых вузов вечером приезжали домой какие-то люди с сумками в руках, предлагали материальную помощь. Нужно было расписаться, принять деньги. От руководителей требовали написать заявление об увольнении. Дальше их принимали обратно на то же место с приставкой «исполняющий обязанности». — Зачем и кому это нужно? — Ректор — это выборная должность. Сначала сепаратисты хотят оформить назначение нового руководителя от своего имени, а потом будут пытаться организовать выборы. Я вам сейчас покажу книжку, которую привез из Славянска. Я был потрясен. Квит легко, с прытью человека, занимающегося спортом, соскакивает с кресла и подходит к стеклянному шкафу, где на видном месте стоит учебник, изуродованный осколком снаряда. На фоне ровных книг и икон, которыми заставлен шкаф министра, вид этой книги потрясает. Мы продолжаем разговор стоя, плавно возвращаясь к его рабочему столу. — Если студенты имеют возможность мигрировать, то со школьниками все не так просто. Они привязаны к месту жительства родителей. Что происходит со школьным образованием в ДНР и ЛНР? — Многие пытались открыть учебный год 1 октября, в том числе школа, где недавно погибли двое детей. Так вот, 1 октября снаряд от «Града» залетел во двор этой школы. Тогда никто не пострадал. Дети там всегда находятся под угрозой, но и запретить учебу тоже нельзя. Понимаете, ученики не должны лазить между снарядами и гаубицами, они должны ходить в школу во что бы то ни стало. Я часто получаю письма от учителей, которые рассказывают, что остались ради детей, хотят жить и преподавать в украинском государстве, но вынуждены поступать иначе. Спрашивают, будут ли они считаться предателями в таком случае. — И что вы отвечаете? — Я им пишу: «Какие же вы предатели, если вы остались с детьми, со своими учениками!» На многие вопросы мы не можем дать прямые ответы. Это трагедия, но мы не можем признать эти школы, так как не можем контролировать учебный процесс, финансировать учебные заведения, заботиться об учениках. Сейчас там происходят страшные вещи. Например, сжигаются учебники. Новые вместо старых, сожженных, завозят из России. — Как Минобразования в дальнейшем, если так случится, будет воспринимать аттестаты ДНР и ЛНР? — Этот аттестат ничего не значит, он не будет признан никем. Высшие учебные заведения, которые продолжают работать на оккупированных территориях, мы не признаем, они работают без лицензии и без аккредитации, а значит не имеют права выдавать дипломы. Разве что дипломы своих террористических группировок. Выпускники школ и университетов очень переживают. Поэтому мы сейчас думаем, каким образом дать возможность тем, кто захочет, сдать экзамены и получить аттестаты и дипломы. Льгот не будет, это антиконституционно. Но мы будем стараться создать для выпускников соответствующие условия, чтобы они могли сдавать экзамены дистанционно либо экстерном. Они должны будут хорошо поработать, чтобы получить диплом. — Предполагают ли эти законопроекты льготы для абитуриентов, чьи родители погибли в АТО? — Вообще, я против каких-либо льгот на образование. Но у этих детей они, конечно, будут. Уже есть соответствующий указ президента. — Насколько оправданы слухи о том, что беженцам отдают предпочтение при поступлении в вузы на бюджет на бакалавриат или магистратуру? — Это не так. В частности, потому что есть баллы ЗНО. Да, мы обратились к университетам с просьбой принимать студентов с оккупированных территорий. Но речь идет не о бюджетных местах, а о вольном слушании. То есть, если человек не поступил в университет, он все равно имеет право учиться. Отказать ему могут исключительно официально в письменном виде, причем только в том случае, если группа полностью заполнена и количество студентов-беженцев в ней превышает пять человек. Вообще, все студенты с востока, которые хотели обучаться на территории Украины, устроены в вузы, обучаются бесплатно, просто без стипендий. Незначительная часть смогла полноценно перевестись. Со следующего семестра вольные слушатели определятся, где они хотят учиться: в своих вузах, которые переехали на территорию, контролируемую украинской властью, или в тех университетах, где они находятся сейчас. Все они перейдут в категорию студентов. — Стоит ли украинским студентам готовиться к тому, что со следующего года количество бюджетных мест в вузах будет сокращено? — Многое будет зависеть от хода войны. Ведь реформ без денег не бывает. Сейчас значительные средства направляются в оборонный сектор. — Увеличилось ли количество эмигрантов, которые приняли решение учиться за рубежом из-за войны в Украине? — В Украине уже много лет наблюдается тенденция уезжать учиться за рубеж. Причем не только после бакалавриата, как раньше, а сразу после школы. Чаще всего — в Польшу. Угрожающей эта тенденция была в прошлом году, так что к войне она отношения не имеет. И если срочно не провести реформы, все эти студенты уедут и больше никогда не вернутся. Я считаю, что ехать за границу учиться или стажироваться — это правильно. Мы должны равняться на лучшие мировые стандарты. Но вопрос не в том, куда ехать, а в том, куда возвращаться. Чтобы наши люди хотели вернуться, нужны реформы. Они, а не война в первую очередь являются вопросом жизни и смерти для Украины. — Во многих школах из-за войны усилилась украинизация. Каждый день в них начинается с гимна, в младших классах детей просят рисовать рисунки и сочинять письма солдатам. По мнению психологов, это делает детей неравнодушными к событиям и, наверное, повышает уровень патриотизма и сознательности. С другой стороны, многие родители против таких действий, так как хотят сохранить детство своих детей и не допустить прихода темы войны в их семьи. Какова точка зрения министерства по этому поводу? — Централизованно мы, конечно же, проводим мероприятия вроде «Украина — единая страна!». Рекомендуем уроки мужества и патриотизма, предоставляем методические материалы и указания. Ребенок должен гордиться своей страной и историей. Мы подсказываем, как этому учить. Однако не прессуем школы и не требуем, чтобы каждый день звучал гимн или перед каждым уроком поднимали флаг. Если это и происходит, то по личной инициативе руководства школы. И вряд ли нам стоит мешать, если они считают, что так нужно делать. Это принципиально, если мы воюем с Россией, Россия — страна-агрессор, а Путин реанимировал советскую систему промывания мозгов. Но это не означает, что мы должны создать себе точно такую же тоталитарную систему, только наоборот. Мы обязаны воспитывать в детях критическое мышление, чувство гордости и ответственности за свою страну и ее историю. Министр образования Сергей Квит утверждает, что он против насильственной украинизации — Из чего будут состоять уроки гражданской обороны? — Я окончил школу в советское время, но даже тогда начальная военная подготовка не была сильно идеологизированной дисциплиной. Это был практический предмет, где нас обучали тому, как сохранить жизнь в случае опасности, войны, как обращаться с оружием, как надеть противогаз и т. д. Я думаю, что мы так же будем создавать начальную военную подготовку. Она не была полностью отменена, просто отношение к ней было несерьезным. Тут главные проблемы в кадрах и в инфраструктуре, нет должного технического обеспечения. Для этого необходимо предусмотреть финансирование в госбюджете. Будем работать в этом направлении, организовывать специальные занятия по патриотическому воспитанию, популяризировать военно-патриотические игры, соответствующим образом изменять школьные программы. — О чем конкретно идет речь? — Ну, например, это полный абсурд — писать в школьных учебниках, что «российский и украинский народы — братские». — Вы хотите переписать на «враждующие»? Вы это серьезно? — Нет, не совсем так. Дело в том, что нельзя ставить вопрос о кровном родстве как основе международных отношений. Это расизм. А если речь идет не о русских, а о китайцах? Выходит, китайский народ нам не «братский», потому что они не славяне? Но это абсурд. Нужно воспитывать взаимоуважение, это начало патриотического воспитания. Ведь тебя никто не будет уважать, если ты не уважаешь окружающих и самого себя. Я хочу подчеркнуть, что одними указаниями «делай так, а не так» нельзя воспитать человека. Воспитание вообще очень глубокий и деликатный процесс. Воспитывать должен весь уклад жизни нашего государства. Я предлагаю объявить критическое мышление, гражданскую активность, потребность в свободе слова и иронический взгляд на государственную власть частью национальной культуры. Это значительно расширит наше традиционное представление о национальной идентичности. — Планируете ли вы менять историю в современных учебниках после последних событий? — Это не наша задача. У нас есть прекрасные историки, которые сами разберутся с этим делом. Но министерство может давать методические указания. Например, есть такое советское клише, как Великая Отечественная война. Для Украины эта война была не великой и тем более не отечественной. Мы, как и весь мир, относимся к ней как ко Второй мировой войне. — За годы независимости Украины в стране существенно уменьшилось количество русскоязычных школ. Почему? — Министерство не ведет политику по уничтожению или изгнанию русскоязычных школ, это не наш подход. Причина в другом: украинских школ становится больше, потому что после 1991 года в стране улучшились условия для функционирования украинского языка. До времен Василия Стуса (годы жизни: 1938–1985 гг. — «Репортер») принадлежность ко всему украинскому в СССР была угрозой для жизни, а сам язык целенаправленно уничтожался вместе с его носителями. Это же мы наблюдаем сейчас в Донбассе. — Насколько сильна эта тенденция и как сильно она зависит от регионов с учетом того, что в Украине огромное количество русскоязычных? — Она отчетливо видна со времен получения независимости. Особенно очевидна она в Киеве, где из 508 школ только в семи — 1,4% — обучение ведется на русском языке. Но я не видел, чтобы кто-то из-за этого протестовал. Потому что есть один парадокс в Украине, который часто не понимают мои иностранные коллеги: большой процент украинцев разговаривает по-русски. При этом подавляющее большинство из них считают своим родным языком украинский. Русский язык — вопрос привычки и результат политики русификации, тогда как украинский — вопрос национальной идентификации и принципиальной идеологической позиции. — Какие еще тенденции, вызванные войной, вы наблюдаете? Например, увеличилось ли в этом году количество детей, которые хотят учиться на военных кафедрах? — Такой статистики пока нет. Но тенденция к развитию военного направления очевидна. Это связано с тем, что растет престижность профессии военного. Во-первых, в социологическом плане, потому что увеличились их зарплаты, а во-вторых, в патриотическом — теперь модно быть военным. Популярными и актуальными становятся все профессии, связанные с военной отраслью. Например, научные сотрудники, которые проводят исследования в оборонной сфере, эксперты по военной технике и т. д. Чтобы вы понимали, шесть месяцев назад я был в воинской части на востоке Украины, где все танкисты были одеты как попало, в основном в грязные спортивные штаны! У нас были сознательно уничтожены милиция, армия, спецслужбы. Но любая европейская страна, тем более на границе с Россией, должна следить за своей обороноспособностью, а военная профессия должна быть престижной. — Как военный конфликт на Юго-Востоке и общая эмоциональная ситуация в стране повлияли на успеваемость учащихся? Она снизилась или возросла? — Я вам отвечу примером из жизни. В детстве я занимался фехтованием. И у нас была одна аксиома: если спортсмен выступал на соревнованиях, но при этом у него была какая-то травма, которая его очень беспокоила, он мог выступить даже лучше, чем если бы травмы не было. Дело в том, что организм человека в критической ситуации мобилизуется, сосредотачивается. Сама травма в такой ситуации является не трагедией, а скорее стимулом. Это же касается сотрудников и студентов вузов, которые переезжают. Они находятся в экстремальных условиях, как психологических, так и материальных. Я уверен, что они покажут высокие результаты и в учебном процессе, и в научных исследованиях. Все, что происходит в Украине последние семь месяцев, только укрепляет наше общество и государство. Это для меня очевидно. — Чему вы как министр образования научились за время работы в МОН? — У меня не было иллюзий, когда я шел на эту должность. В 2000 году я уже состоял на госслужбе. Тогда премьером был Виктор Ющенко, а Иван Драч возглавлял Государственный комитет телевидения и радиовещания, в котором я руководил отдельным управлением. Соответственно, в этот раз я прекрасно понимал, что такое бюрократическая машина, в каких условиях придется работать. Никакого шока и разочарования у меня нет. Эта система — постсоветская и очень инертная. Большие надежды мы возлагаем на электронное самоуправление, которым заведует первый вице-премьер Владимир Гройсман. Мы также работаем с ассоциацией «Информационные технологии Украины», «Ассоциацией инновационного развития», компанией Microsoft и несколькими отечественными предприятиями, которые разрабатывают технику и программное обеспечение. Все это для модернизации учебного процесса. Кроме того, контакты педагогов с чиновниками нужно свести к минимуму, например при получении лицензирования или аккредитации, что частично уже удалось сделать. Понимаете, в 2000 году лучшими работниками среднего звена были люди из старой системы, они знали культуру документоведения. А за последние 10 лет все существенно ухудшилось, потому что культивировался подход, что госслужба — это способ личного обогащения. Теперь мало у кого осталась мотивация служения обществу, а не собственному карману, а это очень важно. — Нынешнему правительству осталось недолго. Чем вы планируете заниматься дальше? — У меня, нашей команды и общественных активистов есть много планов по будущим реформам в образовании. Поэтому планирую остаться и работать в министерстве. Но это зависит не столько от меня, сколько от политических коалиционных договоренностей. — Есть информация, что именно вашу кандидатуру опять рассматривают на пост министра образования. Насколько она верна? — Я тоже имею такую информацию.
Категорія: Мої статті | Додав: Лана (19.11.2014)
Переглядів: 673 | Коментарі: 3 | Теги: МОН, освіта, С.Квіт | Рейтинг: 0.0/0
Всього коментарів: 0
dth="100%" cellspacing="1" cellpadding="2" class="commTable">
Имя *:
Email:
Код *:
Вхід на сайт
Пошук
Увага!